ЕВГЕHИЙ ОHЕГИH
                                            (роман в стихах)

                                       Hа свете братцы все говно,
                                       Все мы порою что оно,
                                       Пока бокал пенистый пьем,
                                       Пока красавиц мы ебем,

        Ебут самих нас в жопу годы -
        Таков увы закон природы.
        Рабы страстей, рабы порока,
        Стремимся мы по воле рока,

        Туда, где выпить иль ебнуть,
        И по возможности все даром,
        Стремимся сделать это с жаром,
        И поскорее улизнуть.

        Hо время между тем летит,
        И ни хуя нам не простит,
        То боль в спине, в груди отдышка,
        То геморрой, то где-то шишка,

        Hачнем мы кашлять и дристать,
        И пальцем в жопе ковырять,
        И вспоминать былые годы,
        Таков, увы, закон природы.

        Потом свернется лыком хуй,
        И, как над ним ты ни колдуй,
        Он никогда уже не встанет,
        Кивнет на миг и вновь завянет,

        Как вянут первые цветы,
        Морозом тронутой листвы,
        Так всех, друзья, нас косят годы,
        Таков, увы, закон природы.

                ********

        Мой дядя самых честных правил,
        Когда не в шутку занемог,
        Кобыле так с утра заправил,
        Что дворник вытащить не мог.

        Его пример другим наука,
        Коль есть меж ног такая штука,
        Не тычь ее кобыле в зад
        Как дядя - сам не будешь рад.

        С утра как дядя Зорьке вставил
        И тут инфаркт его хватил
        Он состояние оставил
        Всего лишь четверть прокутил.

        Его пример другим наука
        Что жизнь? Не жизнь сплошная мука.
        Всю жизнь работаешь, копишь
        И не доешь, и не доспишь,

        И кажется достиг всего ты,
        Пора оставить все заботы,
        Жить в удовольствие начать
        И прибалдеть, и приторчать...

        Ан нет, готовит снова рок
        Суровый жесткий свой урок.

        Итак, пиздец приходит дяде.
        На век прощайте водка, бляди.
        И в мрачны мысли погружен
        Лежит на смертном одре он.

        А в этот столь печальный час
        В деревню вихрем к дяде мчась,
        Ртом жадно к горлышку приник
        Наследник всех его сберкниг -

        Племянник, звать его Евгений
        Он, не имея сбережений
        В какой-то должности служил
        И милостями дяди жил.

        Евгения почтенный папа
        Каким-то важным чином был.
        Хоть осторожно, в меру хапал
        И много тратить не любил,

        Но все-же как то раз увлекся,
        Всплыло что было и что нет,
        Как говорится папа спекся
        И загудел на десять лет.

        А будучи в годах преклонных,
        Не вынеся волнений онных
        В одну неделю захирел,
        Пошел посрать и околел.

        Мамаша долго не страдала.
        Такой уж женщины народ.
        "Я не стара еще" - сказала,
        "Я жить хочу, ебись все в рот."

        И с тем дала от сына ходу,
        Уж он один живет два года.

        Евгений был практичен с детства
        Свое мизерное наследство
        Не тратил он по пустякам.
        Пятак слагая к пятакам,

        Он был великий эконом,
        То есть умел судить о том,
        Зачем все пьют и там и тут,
        Хоть цены все у нас растут.

        Любил он тулиться. И в этом
        Не знал ни меры, ни числа.
        К нему друзья взывали... Где там,
        А член имел как у осла.

        Бывало на балу танцуя
        В смущеньи должен был бежать.
        Его трико давленье хуя
        Не в силах было удержать.

        И ладно, если б все сходило
        Без шума, драки, без беды,
        А то за баб не раз мудила
        Он получал уже пизды.

        Да все видать не к проку было,
        Лишь оклемается едва
        И ну пихать свой мотовило
        Будь то девка, иль вдова.

        Мы все ебемся понемногу
        И где-нибудь, и как-нибудь,
        Так что поебкой слава богу
        У нас не мудрено блеснуть.

        Но поберечь не вредно семя,
        Член к нам одним концом прирос,
        Тем паче, что в любое время
        Так на него повышен спрос.

        Но... Ша ! Я кажется зарвался,
        Прощения у вас прошу.
        И к дяде, что один остался
        Скорее с вами поспешу.

        Ах, опоздали мы немного,
        Папаша уж в базе почил.
        Так мир ему и слава богу,
        Что завещанье настрочил.

        А вот племянник мчится быстро
        Как за блондинкою грузин.
        Давайте же мы выйдем тихо,
        Пускай останется один.

        Ну а пока у нас есть время,
        Поговорим на злобу дня.
        Так, что я там пиздел про семя?
        Забыл. Но это все хуйня.

        Не в этом зла и бед причина.
        От баб страдаем мы, мужчины,
        Что в бабах прок? Одна пизда,
        Да и пизда не без вреда.

        И так не только на Руси,
        В любой стране о том спроси,
        Где баба, скажут, быть беде,
        "Шерше ля фам" - ищи в пизде.

        От бабы ругань, пьянка, драка,
        Но лишь ее поставишь раком,
        Концом ее перекрестишь
        И все забудешь, все простишь,

        И лишь конец прижмешь к ноге
        И то уже "Тульмонт" эге !
        А если бы еще минет,
        А если бы еще... но нет,

        Черед и этому придет,
        А нас теперь Евгений ждет.

        Но тут насмешливый читатель
        Быть может мне вопрос задаст.
        Ты с бабой сам лежал в кровати,
        Иль может быть ты педераст?

        Иль может в бабах не везло ?
        Коль говоришь, что в них все зло.
        Его без гнева и без страха
        Пошлю интеллигентно на хуй,

        Коли умен меня поймет,
        А коли глуп - пускай идет.
        Я сам бы рад, к чему скрывать,
        С хорошей бабою в кровать!

        Но баба бабой остается,
        Пускай как бог она ебется.

       *********

        Деревня, где скучал Евгений
        Была прелестный уголок.
        Он в первый день без рассуждений
        В кусты крестьянку поволок.

        И преуспев там в деле скором,
        Спокойно вылез из куста,
        Обвел свое именье взором,
        Поссал и молвил: "Красота!"

        Один среди своих владений,
        Чтоб время с пользой проводить,
        Решил Евгений в эту пору
        Такой порядок учредить.

        Велел он бабам всем собраться,
        Пересчитал их лично сам,
        Чтоб было легче разобраться
        Переписал их по часам.

        Бывало он еще в постели
        Спросонок чешет два яйца,
        А под окном уж баба в теле
        Ждет с нетерпеньем у крыльца.

        В обед еще и в ужин тоже,
        Так кто ж такое стерпит, боже,
        А наш герой, хоть и ослаб
        Ебет и днем, и ночью баб.

        В соседстве с ним и в ту же пору
        Другой помещик проживал,
        Но тот такого бабам пору,
        Как наш приятель, не давал.

        Звался сосед Владимир Ленский.
        Был городской, не деревенский,
        Красавец в полном цвете лет,
        Но тоже свой имел привет.

        Похуже баб, похуже водки,
        Не дай нам бог такой находки,
        Какую сей лихой орел
        В блатной Москве себе обрел.

        Он, избежав разврата света,
        Затянут был в разврат иной,
        Его душа была согрета
        Наркотиков струей шальной.

        Ширялся Вова понемногу,
        Но парнем славным был, ей богу,
        И на природы тихий лон
        Явился очень кстати он.

        Ведь наш Онегин в эту пору
        От ебли частой изнемог,
        Лежал один, задернув штору,
        И уж смотреть на баб не мог.

        Привычки с детства не имея
        Без дел подолгу прибывать,
        Hашел другую он затею:
        И начал крепко выпивать.

        Что ж, выпить в меру - худа нету,
        Hо наш герой был пьян до свету,
        Из пистолета в туз лупил
        И как верблюд в пустыне пил.

        О вина, вина! Вы давно ли
        Служили идолом и мне?
        Я пил подряд: нектар, говно ли.
        И думал - истина в вине.

        Ее там не нашел покуда.
        И сколько не пил - все во тщет,
        Но пусть не прячется паскуда,
        Найду! Коль есть она вообще.

        Онегин с Ленским стали други.
        В часы вечерней зимней вьюги
        Подолгу у огня сидят,
        Ликеры пьют, за жизнь пиздят.

        Но тут Онегин замечает,
        Что Ленский как-то отвечает
        На все вопросы невпопад,
        И уж скорей смотаться рад,

        И пьет уже едва-едва,
        Послушаем-ка их слова:

        -Куда, Владимир, ты уходишь?
        -О, да, Евгений, мне пора.
        -Постой, с кем время ты проводишь?
         Или уже нашлась дыра?

        -Ты прав, Евгений, только, только...
        -Ну шаровые, ну народ!
         Как звать чувиху эту? Ольга?!
         Что не дает?! Как не дает?

         Да ты видать не верно просишь.
         Постой, ведь ты меня не бросишь
         На целый вечер одного?
         Не ссы - добьемся своего!

        -Скажи там есть еще одна?
         Родная Ольгина сестра?!
         Свези меня!
        -Ты шутишь?
        -Hету?!

         Ты будешь тулить ту я эту.
         Так что ж - мне можно собираться?
         И вот друзья уж рядом мчатся.

        Hо в этот день мои друзья
        Hе получили ни хуя,
        За исключеньем угощенья
        И рано испросив прощенья

        Их сани мчат дорогой краткой.
        Мы их послушаем украдкой.
        -Ну что у Лариных?
        -Хуйня! Напрасно поднял ты меня.

         Ебать там ни кого не стану,
         Тебе ж советую Татьяну.
        -А что так?
        -Милый друг мой Вова,
         Баб понимаешь ты хуево.

         Когда-то в прежние года
         И я драл всех, была б пизда.
         С годами гаснет жар в крови,
         Теперь ебу лишь по любви.

         Владимир сухо отвечал
         И после во весь путь молчал.

         Домой приехал, принял дозу,
         Ширнулся, сел и загрустил.
         Одной рукой стихи строчил,
         Другой хуй яростно дрочил.

         Меж тем, двух ебырей явленье,
         У Лариных произвело
         Hа баб такое впечатленье,
         Что у сестер пизду свело.

         Итак, она звалась Татьяной.
         Грудь, ноги, жопа без изъяна.
         И этих ног счастливый плен
         мужской еще не ведал член.

         А думаете, не хотела она
         попробовать конца?
         Хотела так, что аж потела,
         Что аж менялася с лица.

         И все-же, несмотря на это,
         Благовоспитана была.
         Романы про любовь читала,
         Искала их, во сне спускала,
         И целку строго берегла.

         Не спится Тане, враг не дремлет,
         Любовный жар ее объемлет.
         -Ах,няня, няня, не могу я,
          Открой окно, зажги свечу...

         -Ты что, дитя?
         -Хочу я хуя,
          Онегина скорей хочу!

         Татьяна рано утром встала,
         Пизду об лавку почесала.
         И села у окошка сечь
         Как Бобик Жучку будет влечь.

         А бобик Жучку шпарит раком!
         Чего бояться им, собакам?
         Лишь ветерок в листве шуршит,
         А то, глядишь, и он спешит...

         И думает в волненьи Таня:
         "Как это Бобик не устанет
         Работать в этих скоростях?"
         Так нам приходится в гостях

         Или на лестничной площадке
         Кого-то тулить без оглядки.

         Вот Бобик кончил, с Жучки слез
         И вместе с ней умчался в лес.
         Татьяна ж сидя у окна
         Осталась, горьких дум полна.

         А что ж Онегин? С похмелюги
         Рассолу выпил целый жбан,
         Нет средства лучше, верно други?
         И курит топтаный долбан.

        О, долбаны, бычки, окурки!
        Порой вы слаще сигарет.
        Мы же не ценим вас, придурки,
        И ценим вас, когда вас нет.

        Во рту говно, курить охота,
        А денег, только пятачок.
        И вот, в углу находит кто-то
        Полураздавленный бычок.

        И крики радости по праву
        Из глоток страждущих слышны.
        Я честь пою, пою вам славу,
        Бычки, окурки, долбаны!

        Еще кувшин рассолу просит
        И тут письмо служанка вносит.
        Он распечатал, прочитал,
        Конец в штанах мгновенно встал.

        Себя не долго Женя мучил
        Раздумьем тягостным. И вновь,
        Так как покой ему наскучил,
        Вином в нем заиграла кровь.

        Татьяну в мыслях он представил.
        И так и сяк ее поставил.
        Решил Онегин - в вечеру
        Сию Татьяну отдеру.

        День пролетел как миг единый
        И вот Онегин уж идет,
        Как и условлено в старинный
        Парк. Татьяна ждет.

        Минуты две они молчали,
        Подумал Женя ну держись.
        Он молвил ей:"Вы мне писали?"
        И гаркнул вдруг:"А ну ложись!"

        Орех могучий и суровый
        Стыдливо ветви отводил,
        Когда Онегин член багровый
        Из плена брюк освободил.

        От ласк ОнегиНа небрежных
        Татьяна как в бреду была,
        Шуршанье платьев белоснежных
        И после стонов неизбежных

        Свою невинность пролила.
        Ну, а невинность это, братцы,
        Во истину и смех, и грех,
        Коль, если глубже разобраться -

        Надо разгрызть, что б съесть орех.
        Но тут меня вы извините,
        Изгрыз, поверьте, сколько мог.
        Теперь увольте и простите -
        Я целок больше не ломок.

        Ну вот, пока мы здесь пиздели
        Онегин Таню отдолбал
        И нам придеться вместе с ними
        Скорее поспешить на бал.

           ***

        О! Бал давно уже в разгаре!
        В гостиной жмутся пара к паре
        И член мужчин все напряжен
        На баб всех, кроме личных жен.

        Да и примерные супруги,
        В отместку брачному кольцу,
        Кружась с партнером в бальном круге,
        К чужому тянутся концу.

        В соседней комнате, смотри-ка,
        На скатерти зеленой сика,
        А за портьерою, в углу,
        Ебут кого-то на полу.

        Лакеи быстрые снуют,
        В бильярдной так уже блюют,
        Там хлопают бутылок пробки,
        Татьяна же после поебки

        На верх тихонько поднялась,
        Закрыла дверь и улеглась.

        В сортир бежит Евгений с ходу.
        Имел он за собою моду
        Усталость с ебли душем снять,
        Что нам не вредно б перенять.

        Затем к столу он быстро мчится
        И надобно ж беде случиться -
        Владимир с Ольгой за столом,
        Член естественно колом.

        Он к ним идет походкой чинной,
        Целует руку ей легко,
        "Здорово Вова, друг старинный,
        Jeveus nome preaux, бокал "Клико"!

        Бутылочку "Клико" сначала,
        Потом "Зубровку","Хваньчкару"
        И через час уже качало
        Друзей как листья на ветру.

        А за бутылкою "Особой",
        Онегин, плюнув вверх икрой,
        Назвал Владимира разъебой,
        А Ольгу - самою дырой.

        Владимир, поблевав немного,
        Чего-то стал орать в пылу,
        Но бровь свою насупив строго,
        Спросил Евгений: "По еблу?"

        Хозяину, что бегал рядом
        Сказал: "А ты пойди поссы!"
        Попал случайно в Ольгу взглядом
        И снять решил с нее трусы.

        Сбежались гости. Наш кутила,
        Чтобы толпа не подходила
        Карманный вынул пистолет,
        Толпы простыл мгновенно след.

        А он красив, могуч и смел
        Ее меж рюмок отымел.
        Потом зеркал побил немножко,
        Прожег сигарою диван,

        Из дома вышел, крикнул: "Прошка!"
        И уж сквозь храп: "Домой, болван."

     ***

        Метельный вихрь во тьме кружится,
        В усадьбе светится окно.
        Владимир Ленский не ложится,
        Хоть спать пора уже давно.

        Он в голове полухмельной
        Был занят мыслею одной.
        И под метельный ураган
        Дуэльный чистил свой наган.

        "Онегин! Сука! Блядь! Зараза!
         Разъеба! Пидор! И говно!
         Лишь солнце встанет - драться сразу,
         Дуэль до смерти!  Решено!"

        Залупой красной солнце встало.
        Во рту, с похмелья, стыд и срам.
        Онегин встал, раскрыл ебало
        И выпил водки двести грамм.

        Звонит. Слуга к нему вбегает,
        Рубашку, галстук предлагает,
        На шею вяжет черный бант,
        Дверь настежь, входит секундант.

        Не буду приводить слова,
        Не дав ему пизды едва,
        Сказал Онегин, что придет,
        У мельницы пусть, сука, ждет.

        Поляна белым снегом крыта.
        Да, здесь все будет "шито-крыто".
        "Мой секундант", - сказал Евгений,
        "А вот мой друг - месье Шардрез."

        И так, друзья без рассуждений
        Становятся между берез.
        "Мириться? Hа хуй эти штуки!
         Наганы взять прошу я в руки."

        Онегин молча скинул плет
        И быстро поднял пистолет.
        Он на врага глядит сквозь мушку,
        Владимир тоже поднял пушку.

        И ни куда-нибудь, а в глаз
        Наводит дуло, пидораз.
        Онегина мондра хватила,
        Мелькнула мысль: "Убьет, мудила."

        Ну подожди, дружок, дай срок.
        И первым свой нажал курок.

        Упал Владимир. Взгляд уж мутный
        Как будто полон сладких грез
        И после паузы минутной -
        "Пиздец" - сказал месье Шардрез.

                             ---=== The End ===---


                    (нечто типа P.S.)    

                    Упал Владимир, взгляд уж мутный,
                    Как будто полон сладких грез,
                    И после паузы минутной
                    "Пиздец", - сказал месье Шардрез.

                    Что ж делать, знать натуры женской
                    Не знал один, должно быть, Ленский.
                    Ведь не прошел еще и год,
                    А Ольгу уж другой ебет...

                    Оговорюсь: другой стал мужем,
                    Но не о том, друзья, мы тужим.

                    Твердила мать и без ответа
                    Не оставались те слова,
                    И вот запряжена карета
                    И впереди Москва, Москва!

                      .........................

                    Дороги! Мать твою налево!
                    Кошмарный сон, верста к версте,
                    О, Александр Сергеич, где Вы?
                    У нас дороги еще те...

                    Лет через пятьсот дороги, верно,
                    У нас изменятся безмерно...
                    Так ведь писали, верно, Вы
                    Увы! Вы, видимо, правы.

                    Писали Вы - дороги плохи,
                    Мосты забытые гниют,
                    На станциях клопы и блохи
                    Уснуть спокойно не дают.

                    И на обед дают гавно -
                    Теперь давно уже не то.

                    Клопы уже не точат стены,
                    Есть где покушать и попить,
                    Но цены, Александр Сергеич, цены -
                    Уж лучше блохи, блядью быть!

                      .........................

                    Весна для нас, мужчин, мука.
                    Будь хром ты, крив или горбат,
                    Лишь снег сойдет - и к солнцу штука,
                    А в яйцах звон, не звон - набат!

                    Весной, как всем это известно,
                    Глупить желает каждый скот,
                    Но краше всех, скажу Вам честно,
                    Ебется в это время кот.
                    О, сколько страсти, сколько муки,
                    Могучей сколько красоты,
                    Коты поют и эти звуки
                    Своим подругам шлют коты....
 

 

Вернуться к выбору.